Им бы хоть разок всего лишь на чуток вернуть весну на хуторок

Хутор Ульяново Костромского сельского поселения угасающий. Сегодня там живут несколько человек, но у них теплится надежда, что наметившиеся перемены смогут вдохнуть в него жизнь.

Сохранилась братская могила четырёх солдат, погибших в 1943 году.

Много всяких событий видел хутор за свою долгую жизнь. Пережил Отечественную войну 1941-45 годов, восстановление народного хозяйства в послевоенный период, годы хрущёвской оттепели и брежневского застоя. Ветер заметает следы когда-то существовавшей в хуторе бурной жизни, зарастают бурьяном места от некогда стоявших там домов, но осталась память о людях, которые раньше жили здесь. Бывшие жительницы Ульяново Любовь Караченцева и Раиса Рукинова согласились сопроводить нас в хутор и рассказали о его жителях, о себе и о некогда процветавшем населённом пункте. К слову, Раиса Николаевна — единственная, кто сегодня прописан в хуторе.

Осталась память

Раиса Рукинова

По пути нам попалась речушка Кабанец. Её мы легко переехали на машине. Но после сильных дождей она так разливается, что на легковушке её не одолеть. В былые годы детей через неё в школу на тракторах переправляли. Потом установили небольшой железный мостик. От него сейчас не осталось и следа. Скорее всего, кто-то сдал на металлобазу.

Наши экскурсоводы то и дело показывали по сторонам и называли фамилии жителей: «Здесь был дом Золотарёвых, тут — Черкасовых, Бахоровцевых, Золотухиных, Пинчуковых, Сереньковых». Пытаемся разглядеть хоть остатки фундаментов, но ничего нет. Их будто сдуло ветром. Кругом — заросли деревьев и кустарников. А раньше там с двух сторон улицы стройными рядами стояли хаты. Когда был создан хутор, неизвестно. Ясно только, что до Великой Отечественной войны он уже существовал. Название ему дали в честь вождя революции.

— Родители мамы приехали сюда из Ростовской области, — рассказывает Любовь Караченцева.

— А родители отца из-за тифа в Воронежской области перебрались в Ульяново до Великой Отечественной.

— Многие из хутора ушли на фронт, вернулись единицы, — присоединяется к беседе Раиса Рукинова.

— Помню ветеранов Василия Черкасова и Николая Шишова. Мой папа Николай Васильевич Виноградов тоже был участником войны. Сюда он приехал с фронта с боевым товарищем и встретил мою маму, уроженку Ставрополья.

Война в хуторе оставила два котлована от вражеских бомбёжек. В конце Ульяново среди распаханного поля издалека видна братская могила четырёх советских воинов, погибших от рук фашистских захватчиков в 1943 году.

В былые годы 9 Мая весь хутор собирался у памятника, чтобы отметить праздник Победы. Сейчас за порядком на братской могиле следят педагоги и воспитанники костромской школы-интерната.

В трудах и заботах

Любовь Караченцева

В основном хуторяне занимались сельхозпроизводством. Здесь были две бригады и две фермы семсовхоза «Костромский». Руководил хозяйством Анатолий Воронцов.

— Одна из бригад размещалась внизу хутора, — вспоминает Любовь Владимировна.

— В ней отец работал трактористом. Я носила ему обеды. Они сеяли пшеницу, кукурузу и другие культуры. Вторая бригада занималась тем же, только ещё ухаживала за фруктовым садом. Черешня, яблони, груши там казались вкуснее, чем в наших огородах. В детстве мы втихаря обрывали деревья. Сторожил сад дед по прозвищу Ком. Заметив воришек, он выбегал с ружьём и кричал: «Найду, накажу!». Когда приходила пора сбора урожая, сочные спелые фрукты увозили на переработку.

— А мама моя, — продолжает рассказ Любовь Владимировна, — как и многие женщины, работала дояркой. Рано утром машины собирали их и везли на фермы. Сначала коров доили вручную, топили печки, грели воду. Потом труд облегчили современные технологии.

— Там же трудились и мои родители, — добавляет Раиса Николаевна.

— В нашей семье было пятеро детей. Я самая старшая. Пока мама с папой работали, приходилось за младшими присматривать. Вместо детского сада в хуторе была площадка, где заботились о малышах. Туда брали детей, которых не с кем было оставить.

— Мы в семье появлялись на свет по пятилеткам, — вспоминает Любовь Караченцева.

— Сначала я, потом Геннадий (его уже нет), за ним Елена. Сейчас она работает медсестрой в костромском ФАПе. Старшие успевали и родителям помочь, и с друзьями погулять. Брали с собой еду и отправлялись на речку Псефирь. Девочки ловили голавчиков, плотву, а мальчишки — раков. Рыбу, сало, картошку жарили на костре, иногда приносили улов домой.

Всё для людей

В середине 60-х у местной ребятни появилось ещё одно развлечение. Стал ходить автобус по маршруту Лабинск — Костромская — Ульяново. Дети прибегали к началу хутора, садились в автобус и катались до последней остановки. Водитель оставался на ночь в Ульяново, а рано утром вновь садился за баранку.

Хуторяне ездили на лабинский рынок за обновками. Хотя в то время одежда и обувь не знали сносу. Когда сандалии становились малы, родители вырезали отверстие для пальцев и дети продолжали их носить.

Взрослых модниц в хуторе обшивала родственница Любови Караченцевой. Платья у тёти Нади получались стильные: с оборками и фонариками.

Товары первой необходимости и продукты жители покупали в местном магазине. Одних конфет только было несколько наименований. Карамель никто не брал, она таяла и слипалась. А вот шоколадные конфеты «Волейбол», «Ласточка» и леденцы «лампасейки» (так называли «Монпансье») пользовались спросом.

В хуторе было всё, что необходимо для нормальной жизни. Общественную баню топили не только по выходным. Помывка стоила 5 копеек.

Фельдшерский пункт размещался в небольшом доме. Туда молодым специалистом приехала Валентина Бутенко и встретила в хуторе свою судьбу Виктора Пчёлкина. Они поженились, а позже переехали в Костромскую.

Рядом с фельдшерским пунктом находилось одноэтажное длинное здание — начальная школа. В двух кабинетах одновременно занимались два класса – первый-второй и третий-четвёртый.

— Педагоги приходили к нам из Костромской, — рассказывает Любовь Владимировна.

— Мою первую учительницу звали Таисия Сергеевна Сотникова. Она уже тогда была в преклонном возрасте. В третьем классе её сменила молодой педагог Галина Ивановна Слух. Я им благодарна. Они многому меня научили. Объясняли интересно и доступно. С пятого по восьмой классы мы учились в школе на окраине Костромской. 9-10-е классы оканчивали в здании школы в центре станицы.

Любовь Караченцева показывает дорогу к своему дому. Добравшись до него, видим удручающую картину: крыша заржавела, окна выбиты, дверей нет, стены рушатся. В своё время продать жильё хозяевам не удалось, вот и ветшает оно из года в год.

— Напротив нашего дома был клуб, — рассказывает она.

— По праздникам там выступали школьники и участники художественной самодеятельности. Каждая ферма и бригада репетировали для концертов свои номера. Одни пели, другие плясали, а я читала стихи. Запомнилась мне Вера Дементьева. Она очень трогательно исполняла романс «Не жалею, не зову, не плачу».

В клубе часто крутили фильмы. Киномеханика звали  Алексей Кирюнин. Он жил в хуторе. Взрослые и дети любили индийские картины и о войне. Билеты стоили недорого. Даже когда у всех появились телевизоры, люди по-прежнему ходили в клуб.

Как-то на одной из ферм поставили телевизор. Работникам смотреть его было некогда — современное веяние не прижилось. А вот стационарным телефоном на ферме пользовались все. Другой возможности связаться не было, пока в хуторе не установили телефонную будку. Детвора частенько забегала в неё, чтобы просто покрутить диск.

Сейчас сложно даже представить, каких колоссальных усилий стоило построить всю инфраструктуру в хуторе. Ведь для тех, кто жил здесь, было всё необходимое.

У каждого свой путь

Люди в Ульяново жили хорошо, не бедствовали, но молодёжь постепенно тянулась в города. Некоторые хуторяне перебрались в Костромскую.

— Я училась в 10-м классе, а мой будущий муж Виктор только вернулся из армии, — вспоминает Любовь Владимировна.

– Как-то после школьного праздника возвращалась домой, а он с друзьями начал подшучивать. «Чем бросаться колкостями, лучше бы проводил», — ответила я. Он и пошёл за мной. После школы мы поженились. Япереехала к нему в Костромскую. Родили и воспитали троих детей. У них уже свои семьи. А у нас с мужем семеро внуков и пятеро правнуков. В августе мы отметим 50-летие совместной жизни.

Много лет Любовь Караченцева работала дояркой, потом зоотехником. Награждена медалью за трудовую доблесть. Была местным, районным и краевым депутатом. С директором семсовхоза Василием Чевычеловым ездила на приём к губернатору Краснодарского края Николаю Кондратенко. Тогда Костромской нужен был детский сад, и они добились, чтобы его построили. Немного позже был подготовлен проект газификации станицы, но перестройка разрушила планы.

У Раисы Рукиновой жизнь сложилась по-иному. В хуторском клубе она встретила Николая, вышла замуж и осталась жить в Ульяново. У них родились две дочери. Всю жизнь Раиса Николаевна работала почтальоном.

— В 68-м году в хуторе было около 70 дворов, — вспоминает она.

— Люди писали письма, выписывали газеты «Сельскую жизнь», «Правду», «Комсомольскую правду», районку, журналы «Крестьянка», «Работница», «Здоровье».

— А что отправляли и получали хуторяне?

— Из Ульяново в Москву и за Урал шли посылки с яблоками. На ящики приклеивался ярлык «фруктовая». В Коми отправляли чеснок. Его выращивали в каждом огороде. В хутор из Зауралья присылали копчёную и сушёную рыбу.

Раиса Николаевна знала всех хуторян. Жили весело и дружно. Вместе отмечали свадьбы и провожали в последний путь земляков. Для этих случаев были свои повара. Маму Раисы Николаевны Любовь Ивановну и Анну Орлову часто приглашали стряпать. Не профессионалы, но готовили вкусно.

У Раисы Рукиновой сохранилась фотография со свадьбы Юрия Шестакова. Из армии он вернулся с невестой и собрал всех, чтобы отметить это радостное событие.

К 90-м годам жизнь в хуторе изменилась. Закрылись многие учреждения и единственный магазин. За хлебом ходили в Костромскую. Дорога была в ужасном  состоянии. Скорая помощь не могла доехать. Всё это время Раиса Николаевна не расставалась с родным уголком и только 15 лет назад, когда стало совсем невмоготу, переехала в Костромскую.

— Вот наш дом, — показывает она.

— Сюда приезжает моя сестра Надежда из Майкопа. В тёплое время года живёт как на даче. Я её навещаю.

— Кто здесь оставался дольше всех?

— Николай Шатных. В марте этого года он скончался. Одна из его дочерей живёт в Костромской, вторая — в Ярославкой. Они наведывались к отцу. Уезжать из хутора он отказывался наотрез. Всю жизнь проработал трактористом. На пенсии держал кроликов, кур, сажал огород. Его похоронили на местном кладбище.

Жизнь теплится

Мартирос Ерицян

Когда все постепенно покидали Ульяново, туда приехали Ерицяны. Жили они попеременно то в хуторе, то в Лабинске. Отец Наполеон Мкртычевич работал районным зоотехником по пчеловодству. Считал, что здесь хорошие условия для раннего развития пчёл. Его сын Мартирос заведовал аптекой в Костромской. Потом и он увлёкся пчёлами. Перенял опыт у отца, отучился в институте пчеловодства в Рязанской области.

— У вашего папы необычное имя. Оно как-то отразилось на его характере? — интересуюсь я у Мартироса Наполеоновича.

— Это распространённое среди армян имя. Он был простым сельским жителем. Три года назад умер. Теперь я присматриваю за домом. У нас с супругой есть жильё в Лабинске. Работы у меня нет, а до пенсии ещё два года. Занимаюсь пчёлами. Их у меня не много, но мёд из боярышника, рапса, акации, подсолнечника, разнотравья получается отменный. Осенью заполняются две-три 40-литровые фляги. Хватает самим и на продажу. Прополис и пыльца тоже пользуются спросом.

В Ульяново есть и другая пасека. Говорят, привозят её из Мостовского.

Другие люди тоже нашли в хуторе дела по душе. Например, костромский фермер Вадим Водопшин занимается скотоводством и выращиванием сельхозкультур. Жители Лабинска приобрели бывшее тепличное хозяйство. А ещё в Ульяново будет строиться база отдыха и, возможно, хутор ещё оживёт.

На Кубани было время, когда от хутора до хутора, от села до станицы было, что называется, рукой подать. Расстояния измерялись километром-двумя, а то и того меньше. Земли не пустовали на десятки, а порой и сотни гектаров. Хутор Ульяново – один из них, переживший войну, но не выдержавший испытаний в мирное время. Сейчас жизнь в нём остановилась. Время уничтожает последние следы. Умирают те, кто там жил. Но, слава Богу, ещё есть свидетели его существования. Их воспоминания очень важны для восстановления истории нашей малой родины.

Виола Крапивина. Фото автора.