Выжить помогла надежда

Военное лихолетье в памяти псебайца Леонида Проценко осталось самым тягостным воспоминанием. Повторения чего-либо подобного он не желает никому

• Леонид Свиридович Проценко часто вспоминает прошлое, разглядывая старые фотографии

В канун Дня Победы Леонид Свиридович поделился с читателями районки эпизодами того времени, что накрепко запомнились ему. Лёня ещё не ходил в школу, когда началась война. Он помнит, что взрослые постоянно говорили о чём-то, избегая детей, и лица их при этом были очень серьёзными и грустными. Затем отец ушёл на фронт, мать-колхозница с двумя детьми осталась одна. Долгие месяцы, пока военные действия проходили далеко от предгорий Кубани, война не воспринималась детским умом мальчика как нечто реальное и осязаемое. Но когда под грозный рокот приближающейся с каждым днём артиллерийской канонады в дом вернулся демобилизованный по ранению отец и начались авианалёты, война проявилась во всей своей неприглядности. И то, что отец, лишившись на фронте ноги, стал инвалидом, было лишь первым звонком. Следующим была уже оккупация. Леонид Свиридович помнит тот солнечный день, когда в станицу Псебайскую въезжали фашисты. Ребятня из любопытства собралась в огородах домов на улице Советской. Именно по ней, поднимая тучи пыли, двигались немецкие мотоциклы. Оккупанты проехали к
концу станицы и начали расквартировываться в районе нынешнего стадиона. В последующие дни солдаты ходили по всем улицам, искали продукты и жильё, где можно было расположиться на постой. В основном выбирали дома получше и те, где меньше детей. Так у соседки с единственной дочкой поселили троих солдат, а в хате семьи Проценко поселился только один офицер из младших чинов. К его чести, надо сказать, что детей и взрослых он не обижал, а если кто пытался забрать живность, решительно пресекал эти попытки. Только перед самым уходом немецких войск он сказал родителям Леонида, что надо срочно зарезать свинью, чтобы мясо и сало досталось семье, иначе накануне марш-броска животное заберут для приготовления сытного обеда гарнизону. А так накормить нужно будет только тех солдат, кто зарежет свинью. Так и сделали. Солдаты получили свою порцию, а семья Проценко — всё остальное. В голодный период оккупации, когда жить приходилось практически за счёт выращиваемых в огороде картошки и кукурузы, лесных ягод и молока от бабушкиной коровы, свежее мясо оказалось хорошим подспорьем.

Человечные «квартиранты» достались далеко не всем псебайцам. Многие вынуждены были рыть в саду некое подобие землянки или проситься на постой к соседям. Случались и расстрелы – в основном по обвинению за связь с партизанами, которых оккупанты очень боялись. Люди с нетерпением ждали, когда же прогонят фашистов. Буквально через пару суток после забоя свиньи немецкие войска, спешно собравшись, на рассвете покинули станицу Псебайскую, а днём пришли наши. Ликованию станичников не было предела.

Практически сразу началось восстановление разрушенного народного хозяйства. Мать вновь пошла работать в возрождённый колхоз, порой приходилось вручную бороновать, пахать, сеять – техники и животных не хватало. Лёня же как самый маленький отправился учиться в школу. На одного ученика поначалу выдавали по одной тетрадке, и её должно было хватить на полгода, чтобы научиться писать. Постепенно налаживалась жизнь, появлялись учебники. Однако псебайцам пришлось ещё пережить неурожаи и голодные времена.

Особенно сильным был голод в 1947 году. Лишь к пятидесятому году разруха была ликвидирована.