Для меня каждое выступление — маленькая жизнь

Гость Мостовского района, известный певец и артист Альберт Асадуллин Рассказал корреспонденту газеты «Предгорье» о собственном понимании музыки и поделился планами на ближайшее будущее.

В Псебае Альберт Асадуллин выступил на праздновании 10-летия санатория «Берёзки», а в Мостовском провёл встречу с жителями, которые интересовались творческим путём певца, а также тем, как помогает ему вера в жизни и каким образом он оказался в Мостовском районе.

— Альберт Нуруллович, чем была музыка у вас в доме?

— Детство моё проходило в послевоенные годы. Жилось тогда достаточно тяжело, и взрослым было не до музыки. Но когда собирались гости, мой отец отлично играл на гармонике, хоть и не был профессионалом, а мама завораживающе исполняла народные татарские песни, причём у неё был удивительно чистый голос. Ей предлагали получить музыкальное образование, но у нас было семь детей в семье, из которых четверо приёмных, и всё свое время она тратила на нас.

А вот у меня особой тяги к музыке поначалу не было, хотя я часто напевал про себя или чуть слышно какую-либо песенку. Помню, была попытка старшей сестры показать мне наглядно, что такое пианино и заинтересовать меня музыкой, но я не проявлял желания, так как хорошо рисовал и это для меня было главным. Но она усадила меня на колени и начала тыкать моими пальцами по клавишам. Мне это быстро надоело, я поднял ноги и оттолкнулся ими от пианино. Вдвоём мы грохнулись на пол. Мне, конечно, влетело, но после этого приучать меня к музыке насильно перестали. То есть, казалось бы, мне с музыкой в моей семье не по пути.

— Но вместо архитектора каким-то образом получился музыкант и артист. Как это произошло?

— Я окончил художественную школу, училище, поступил в Академию художеств. Мама видела меня художником и уже никак не предполагала, что музыка возьмёт верх. Я хотел быть архитектором.

На курсе учились ребята, которые увлекались рок-музыкой, да и я был неравнодушен к музыке «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Прокол Харум» и других, ловил по радиоприёмнику их песни. А потом случилось так, что мне подарили пластинку «на костях», то есть самопальную, записанную на рентгеновской плёнке, с песней «Битлз» «Can’t buy me love». Я её заиграл практически до дыр. И вот когда на студенческой практике под Любанью в Ленинградской области, вечерком после первого трудового дня, услышал парня, исполнявшего песни из репертуара «Роллинг Стоунз», я подошёл к группе ребят, стал слушать. Меня заметили, в шутку предложили исполнить на выбор любую песню. Я под гитару спел «Can’t buy me love», и ребята просто опешили. Сергей, тот парень, который пел, сказал: «Ты будешь у нас солистом». Так я вошёл в первую свою студенческую группу «Призраки». Потом были другие, заметно более профессиональные – «Фламинго», «Невская волна». Но всё же для себя я решил, что после защиты диплома музыка для меня останется только как хобби. И хотя в 1969 году на первом в Советском Союзе рок-фестивале был признан лучшим вокалистом, всё равно не собирался связывать себя с музыкой.

Но в жизни бывают моменты, когда предстоит сделать выбор. Такой момент настал и для меня. В 1974 году, когда я уже получил диплом и уехал в родную Казань, а после вернулся в Ленинград, на столе меня ждали телеграмма от некоего Анатолия Васильева, в которой говорилось об интересном предложении, и рядом с ней повестка, угрожающая неприятностями, если я не явлюсь на работу в указанные сроки. Повестке я не придал особого значения, а с Васильевым связался, хотя понятия не имел, кто это. Я был поражён, когда узнал, что говорю с художественным руководителем первого в СССР вокально-инструментального ансамбля «Поющие гитары». Васильев сказал, что хочет прослушать моё пение, так как ищет солиста для рок-оперы «Орфей и Эвридика», и пригласил к себе домой. По указанному адресу меня ждали сам Васильев и композитор Александр Журбин. Я исполнил арию Орфея «Не срывай его, золотой цветок» без всякой подготовки и, как оказалось, поразил их не только своим вокалом, но и умением мгновенно входить в образ. Потом попробовал спеть вторую арию, ещё пару фрагментов. Интуитивно я понял, что они хотят посовещаться между собой, и схитрил, сделал вид, что мне нужно отлучиться в туалет. Вышел из комнаты и не прикрыл дверь, оставил щёлочку. И услышал голос Журбина: «Анатолий, это он, это он, наш Орфей»!

Когда вернулся в комнату, Васильев мне сообщил: «Мы вас берём, вы нам подходите». А я в ответ: «Не могу, у меня распределение». И тут снова пришлось пойти на хитрость – придумал письмо о том, что выпускник Академии художеств СССР направляется в Ленконцерт на работу в должности художника-дизайнера для работы в не имеющем аналогов в стране музыкальном спектакле. Так я, архитектор по образованию, попал на сцену, в первую советскую рок-оперу «Орфей и Эвридика», и стал первым исполнителем роли Орфея. А дальше уже никто не следил, что именно на сцене делает архитектор – после первых же успешных выступлений артистов рок-оперы это уже не имело значения. Были и песни, и победы, призовые места на всесоюзных и международных конкурсах, и другие рок-оперы и музыкальные проекты, а затем и сольная карьера.

— Что для вас более значимо – песенный жанр или спектакли, рок-оперы?

— Сразу сказать очень трудно. Это примерно как ответить, кого ты любишь больше – дочь или сына. Ещё когда я участвовал в телевизионном конкурсе «С песней по жизни», его создатель и ведущая Татьяна Коршилова задала мне вопрос: «Чем для тебя является песня?» Я ответил: «Для меня песня — это маленький спектакль». Тогда я исполнял только песни, а в «Орфее и Эвридике» уже во всей полноте ощутил себя и вокалистом, и актёром. Я видел, что у меня получается, потому что прямо передо мной – зритель, которого не обманешь, его реакция, отклик. Чтобы пронести образ через весь спектакль и не сфальшивить ни на секунду, нужна полная концентрация, отдача всех сил. Во время выступления всё стороннее остаётся за кулисами. Это потом уже, по окончании программы, падаешь без сил, иногда прямо на сцене. Если песня – это маленький спектакль, то спектакль – это маленькая жизнь, и на сцене нужно её прожить – всю, от начала до конца. Поэтому, если брать по большому счёту, предпочтение я отдаю спектаклю.

— А может ли музыка надоесть?

— Для меня – никогда. Думаю, что человек прожить без музыки не может. Мы часто что-то напеваем, мурлычем себе под нос, включаем радио, телевизор, а сейчас и мобильник, чтобы услышать музыку. Бывает, что в голове постоянно крутится какая-то мелодия. Я однажды сказал, что есть в мире самый большой и многогранный бриллиант — музыка. Одна грань этого бриллианта – это классическая музыка, другая – народная. Тут же, рядом, другие грани. Среди них – рок-музыка, которая, в свою очередь, тоже делится ещё на много граней. А кроме того, ведь есть джаз, блюз, соул и так далее – сотни и тысячи направлений. И всё это – Музыка. Поэтому человеку, который любит мир, людей, природу, она никогда не может надоесть.

— Чем вы занимаетесь сейчас?

— Планов хватает. Есть песенная программа, к которой я вернусь сразу по приезде в Санкт-Петербург. Меня уже ждёт группа для репетиций. Вторая, и этому проекту уже пять лет – программа с джаз-бэндом под управлением великолепного джазового музыканта Олега Кувайцева. Выступаю также в музыкальном спектакле «Неужели это было?». Там у меня две роли. Сейчас начинается работа над мюзиклом «Синяя птица» по мотивам пьесы Мориса Метерлинка. Два года назад начал поиск материала к мюзиклу, музыка уже пишется. Там я исполню роль волшебника по имени Свет. Планирую премьеру к своему 75-летию и 50-летию сценической деятельности.

Кроме того, замечательный джазовый музыкант Давид Голощёкин ещё 15 лет назад предложил работу в педагогическом университете имени Герцена на кафедре сольного пения музыкального факультета, где я по сей день передаю своё видение и ощущение музыки студентам. Мне этот дар, без сомнения, дал Бог. Я его инструмент и хочу только одного – нести людям счастье и радость посредством музыки. И я это, спасибо небесам, делаю.

— Студенты вас радуют?

— Радуют очень! Ведь они могут остаться безликими, ориентируясь на примеры безликой музыки и столь же безликих артистов, которые всё заполонили. И здесь многое зависит от учителя, от того, что он может передать своим ученикам. Я учу эстрадно-джазовому вокалу и умению выражать себя, свои эмоции на сцене, быть вокалистами-актёрами.

В конце весны каждый год проходит концерт, который служит маркером того, чего удалось нам достичь со студентами. Мне, конечно, заметны самые мельчайшие изменения, и я вижу, что они тоже ощущают реальный рост своего исполнительского мастерства и артистических возможностей. Они буквально не узнают сами себя!

— В Мостовском районе вы впервые. Чем он вам запомнится?

— Природой во всех её проявлениях. У вас замечательные места, божественные виды, ущелья, речки. Я почти каждый день куда-то отправлялся, был и на горе Шапка, на Никитинских водопадах, наблюдал потрясающий вид с одной из смотровых площадок на Ахмет-скалу. Всё больше восхищаюсь красотой этих мест, несмотря на то, что побывал во многих уголках Земли. Это просто чудо!

Никита Вагаев. Фото предоставил Альберт Асадуллин.

Справка «Предгорья»

Альберт Асадуллин известен жителям СССР ещё с 70-х годов прошлого века. Удивительно звучный, высокий и красивый голос, артистизм стали визитной карточкой артиста. Он исполнял многие песни, которые были и остаются популярными у того поколения, которое выросло на музыке 70-80-х годов. «Как молоды мы были», «Сияй, Ташкент!», «Так не должно быть», «Мальчик с девочкой дружил» и многие другие надолго запомнились в его исполнении советским телезрителям. Менее известно широкой публике увлечение артиста рок-операми, в которых он много раз принимал участие, в том числе в самой первой рок-опере в СССР «Орфей и Эвридика». Именно это направление творчества для Асадуллина стало главным.