Участнику специальной операции Николаю Холодову вручена медаль «За спасение погибавших»

С самого начала противостояния на Донбассе возродилось и набрало силу явление добровольчества. Борцы за Донбасс собирались в отряды, учились на полигонах, а потом уходили воевать за ленточку, создавая котлы для подразделений украинской армии.

Местные жители называли их «Северным ветром».

С началом специальной военной операции добровольческое движение приобрело реальную военную силу. При поддержке властей 40 регионов России сформировали именные территориальные отряды, в бой пошли ветераны боевых действий, бойцы частных военных кампаний, осуждённые, подписавшие контракты. Они стали полноценными боевыми формированиями, обученными и мотивированными на победу.

— Я не был безусым новобранцем. Ранее участвовал в конфликте в Нагорном Карабахе и немного соображал в специфике службы, — признался Николай в начале разговора.

— А подтолкнули меня к решению влиться в ряды воинов-добровольцев размышления о Великой Отечественной войне. Из нашей семьи пятеро старших родственников бились с фашистами. Всего один выжил. Солдаты победили, но не вытравили ядовитые споры фашизма из голов новоявленных негодяев. И в 21-м веке стали раздаваться вопли во славу Бандеры, а по улицам украинских городов маршируют фанатики с факелами и портретами. Настал черёд моего поколения проявить себя в деле и остановить нечисть.

Во время беседы с Холодовым мне хотелось понять мотивы добровольцев, вставших в строй.

— Разные мотивы у людей. Кто-то имел семейные счёты с фашизмом и не желал, чтобы дети получили свою войну через десяток лет. Некоторые считали добровольчество единственным занятием, которое заслуживает признание. Видел ортодоксов, считавших солдат противника слугами дьявола. Были те, кто пытался заработать и решить свои финансовые проблемы. Встречались психопаты, авантюристы, для которых война – источник адреналина. Спектр мотивации широкий, и не стоит копаться в нём и разделять бойцов на правильных и неправильных. Главное, что люди не испугались, преодолели себя и не сбежали, когда стало страшно.

Рассказывая о боевых действиях, Николай Холодов часто задумывался, подбирая слова:

— Когда созрело решение участвовать в специальной операции, мы с другом выехали в один из посёлков в окрестностях Волновахи, прошли необходимое обучение, и 7 октября 2022 года я подписал контракт на службу в оперативном боевом тактическом формировании «Каскад». Командиры изучили уровень моей подготовки, учли возраст, присвоили позывной «Пасечник» и определили водителем в батальон разведки. «Принимай автомобиль УАЗ-452, доводи его до ума и готовься выезжать на линию боевого соприкосновения», — распорядился командир роты. Пару раз выезды проходили без особых приключений. Проводили ротацию боевых групп, подвозили боекомплекты, продовольствие, воду для бойцов. Противник где-то постреливал, но снаряды ложились на значительном удалении. Так что непосредственной опасности мы не чувствовали. Однако в ночь на 28 октября всё изменилось. Тогда, во время боёв за село Павловка, поступил приказ выехать в лесополосу и совместно с экипажем БМП под руководством добровольца с позывным «Феликс» эвакуировать разведчиков, среди которых имелись раненые. Покинув лагерь, мы окунулись в осеннюю темень, которую усугубляли дождь и липкая грязь – муляка.

«Только бы не попасть под огневой налёт, не нарваться на украинскую диверсионную группу и не застрять», — постоянно сквозила мысль, от которой перехватывало в груди, а по спине сбегал липкий холодный пот. Временами охватывал ужас от осознания того, что снаряды, которые ложатся справа и слева от машины, нацелены на тебя и ты жив только потому, что украинские солдаты спасительно мажут при прицеливании.

«Господи, спаси и сохрани!» – в голос, без всякого стеснения бормотали мы с напарником, надеясь на милость Бога и на свою интуицию, которая подскажет, где укрыться от обстрела. А на месте остановки боевой машины пехоты, которая ожидала разведчиков, ждала беда.

«Феликс убит, а меня ранило», — буднично доложил оператор-наводчик с позывным «Жулик». Я поймал себя на мысли, что известия о гибели и ранении утрачивают в бою трагизм, оставаясь деталями обстановки.

«Убит – значит, нужно просить замену», — решил я и включил рацию. Командир роты, опытный вояка, не растерялся от печальной новости. «Ждите, механика пришлю с санитарным автомобилем», — приказал он.

«О живых заботится и решает, как вытащить их», — пришло понимание логики командира.

«Тащи раненых под кусты и занимай круговую оборону», — неожиданно для себя скомандовал я и вместе с напарником пополз по траве, пытаясь спрятать ребят.

«Тут до десятка морских пехотинцев заблудились. Их тоже к нам?» – выкрикнул кто-то из бойцов.

«Да, сведём в общую группу, а в тылу разберёмся, кто такие», — решил я.

«Видите коробочку БМП, ориентируйтесь на неё! Как прибудет дополнительный автомобиль, грузимся и уезжаем!» – прокричал я, когда обнаружил своих товарищей, укрывшихся в мокрых зарослях. Вскоре подъехал транспорт. Целых две машины, одна со сменным экипажем БМП, а другая — настоящая санитарка с фельдшером и парой бойцов.

«Ну вот, считай, спаслись», — повеселели парни и, погрузившись в транспорт, выехали с места ночных событий.

«А ты смелый, раненых сумел собрать, а главное – не запаниковал под огнём. Это дорогого стоит. Так что готовь дырку под награду», — улыбкой встретил меня командир роты.

«Да бог с ней, с наградой, главное — люди живы и сами выпутались из передряги», — ответил я. Уже потом, после осознания случившегося, в голову пришли другие мысли: «Медаль «За спасение погибавших» не орден и не популярная боевая награда типа медали «За отвагу», но она присуждена не только за поступок, а доказывает, что я способен победить страх и готов повторить всё сначала, тем более что некоторые другие не смогли. Да и статус этой медали самый человечный из многих. Кто-то погибал или страдал, а я спас».

Алексей Модылевский. Фото автора.