Прожито с Родиной

Нина Степановна Гондарева помнит, как псебайцы выживали в годы оккупации. О войне она узнала не из книг, сама испытала тяготы военного лихолетья

Во время оккупации Нине, в девичестве Захливной, было 11 лет. Их хата стояла около лесозавода, над рекой Дальняк. Рядом с ними проходила дорога, и было видно, кто и куда держит путь.

— О том, что скоро в Псебае появятся фашисты, мы поняли, увидев колонну людей, — вспоминает Нина Степановна.

— Как выяснилось позже, это были эвакуированные евреи. На повозках они везли скарб. Около реки колонна остановилась, чтобы напоить лошадей. К нам зашла женщина лет 40 и предложила маме обменять ношеное детское платье на фасоль. Мама согласилась, вдобавок накормила женщину и набрала полную сумку продуктов. Та долго благодарила, утирая слёзы. К тому времени лошади напились и обоз двинулся дальше. У них была цель преодолеть перевал и попасть в Грузию.

Через несколько дней 17-летнего брата Нины Ивана вызвали в Лабинск. Вместе со сверстниками он отправился туда пешком. Когда они дошли, то оказалось, что фашисты уже под городом. Там им приказали срочно возвращаться домой, только по правому берегу Лабы. Юноши пошли через Каладжинкую, дошли до Чернореченской и вброд перешли речку, чтобы оказаться в Шедке.

Воды было по плечи, ребята с трудом перебрались на другой берег. Шедокцы разбежались по домам. Иван добрался домой на рассвете, рассказал близким страшную весть и слёг с воспалением лёгких.

Спустя время послышался грохот автоматной очереди. Нина выбежала на улицу, спряталась за деревом и стала наблюдать. По дороге ехал мотоциклист в чёрной форме. Он остановил местного жителя и закричал: «Пурный». Тот понял, что речь идёт о Бурном, и указал дорогу туда. Это был немецкий разведчик.

Вскоре в Псебае появились машины с фашистами. Кто-то из них поехал дальше, кто-то остановился. Хатка Захливных была крайней, в неё ворвались два офицера в грязных сапогах и завалились на кровати с расшитыми покрывалами. Там они решили остановиться. Вся семья — мама, Нина и ещё трое малышей — перебралась на чердак, где прятали больного Ваню. Враги недолго побыли у Захливных, но только они уехали, как на пороге стояли уже другие.

В этот раз во двор, не открывая ворота, въехала санитарная машина. В ней сидели шофёр, доктор и священник. Они расположились как у себя дома. В воскресенье пастырь созвал около 20 гитлеровцев и провёл службу. Он оказался мерзким человеком, приставал к девушкам и даже к девочкам. Доктор вёл себя спокойно. Шофёр постоянно требовал продукты.

Враги и их приспешники переписали семьи, у которых были дойные коровы, и приказали приносить по три литра молока. Каждый день Нина носила им трёхлитровую бутыль. Управа и хоздвор фашистов находились напротив школы, где они уже устроили госпиталь. Однажды девочка сдала молоко и не успела немного отойти от этого места, как услышала позади грохот.

Это лётчицы Таманского женского авиаполка по наводке разведчиков нанесли удар противнику.

Дрожа от испуга, Нина добежала до дома.

К счастью, вскоре наступила осень и корова перестала давать молока.

Последними у Захливных остановились два румына и австриец. Румыны постоянно пировали и загадили всю хату. Австриец был спокойным пожилым человеком.Он показывал фотографию с детьми и пытался что-то рассказывать. Позже и они ушли в горы.

— Зимой на заснеженной дороге появились лыжники в белых маскировочных халатах, — рассказывает собеседница.

— Мы испугались, подумали, что это турки. Ходили слухи, будто они очень жестокие и могут устроить резню. Но лыжники проехали мимо, и наступила тишина, от которой неизвестно чего было ждать.

— О лагере военнопленных вам что-то известно?

— Да, он находился на территории склада лесозавода. Враги пригнали туда немало наших бойцов.

Я и другие дети носили им хлеб, картошку. Недалеко от нас расположилось начальство лагеря.

Их повар часто заходил к нам, брал сковородки, кастрюли, половники. Потом мама отправляла меня к нему за нашей утварью. Я показывала, что мне нужно, и он отдавал.

— Враги расправлялись с местных жителями?

— Они расстреляли Василия Шилова. Пожилой человек жил недалеко от нас. В чём он провинился, мне неизвестно. Слышала, что казнили и других людей. В основном это были коммунисты, которые занимались коллективизацией. Те, кого они в своё время раскулачили, из мести выдавали их нацистам.

В январе фашистов прогнали. А в первых числах февраля брата Нины призвали на фронт, несмотря на то, что он по-прежнему был слаб. От Ивана пришло всего три письма. В последней весточке от 13 марта 1943 года он писал: «Отстал от своей части и остановился около Краснодара». В мае семья получила извещение о том, что Иван пропал без вести.

Сама Нина Степановна стала учителем математики, много лет работала в псебайской школе и рассказывала ученикам о страшных днях оккупации.