Были удивительной станицы Баракаевской
История станицы Баракаевской знала успехи и пережила драматические испытания. Сейчас от былого многолюдства не осталось и следа, но жители не сломались и не утратили своей идентичности. Об истории станицы и о людях, её населяющих, рассказывает наш корреспондент.
От станицы Губской до Баракаевской шоссе вьётся по полям, ныряет в живописные балки, где кусты подступают к узкой обочине, выпрямляется в стрелу и несётся
по лесопосадке из пожелтевших ясеней прямо до первых хат, утонувших в виноградных зарослях. При въезде видна ферма, где ближайший коровник превратился в развалину. Проехав дорожный знак с названием населённого пункта, автомобиль покатился по улицам станицы. По бокам замелькали домики, разно-цветные заборы с прорехами проулков, и машина остановилась на стоянке в центре станицы.
Быль первая. Казаки
-Тут рядом исторический центр поселения. Его называют Вышкой. На излёте Кавказской войны в 1862 году казаки отстроили здесь оборонительный курень Баракаевский. Вооружили его пушкой, обнесли крепким плетнём, а вокруг начали обустраиваться переселенцы из центральных губерний России, — пояснила Елена Радченко, педагог местной школы.
— Одним из первых поселился Степан Карагодин, бывший житель села Дровосечного Орловской губернии. А через несколько лет образовалась станица, которой присвоили имя «Баракаевская». Соседние поселения располагались на расстоянии, которое позволяло рассчитывать на помощь при нападении горцев. Так, до Хамкетинской было девять вёрст, до Губской – семь, до Царской — 16 вёрст.
— А чем жили коренные племена до Кавказской войны и какие промыслы освоили переселенцы?
— Племена коренных народов жили в небольших аулах и занимались скотоводством: выращивали овец и коров, продавали сушёное мясо, бараньи курдюки, конскую колбасу. По некоторым данным, торговали лошадями, гоняли табуны русским военным, было и гончарное производство. Использовали голубую глину, которая в изобилии встречается по берегам реки Губс. А продукция продавалась вплоть до Черноморского побережья. Доход приносила и работорговля. До Кавказской войны окрестные горцы совершали набеги на казачьи станицы, разоряли их, собирали невольничьи караваны. Потом пешком шли до побережья, где в районе современного Геленджика и Анапы были невольничьи рынки. Стирать на речку женщины ходили только в сопровождении солдат, — продолжила рассказ Елена Николаевна.
В архивных данных, датированных концом 19-го века, указано, что казацкое общество Баракаевской владело участком пахотной земли и лугами площадью более 14 тысяч десятин (примерно 15 330 гектаров), лесными угодьями площадью около 9 тысяч десятин, действовала водяная мельница на реке Губс. С 1879 года существовала православная община Крестовоздвиженской церкви со штатным священником. Кроме этого в станице работали школа для мальчиков и двухгодичная женская церковно-приходская школа, под которые были приспособлены служебные помещения воинской команды. Постепенно менялась структура экономической базы станичников. Стали преобладать доходы от продажи хлеба, ячменя, картофеля, табака. Расширилась торговля скотом. Заметным подспорьем считалось собирательство и продажа плодов дикорастущих фруктов и чернослива. По осени караваны телег отправлялись оптовым торговцам. Хозяйственные успехи способствовали высокой рождаемости населения, о чём свидетельствует статистика за 1911 год. Тогда по переписи в Баракаевской числилось 2905 жителей, которые расселялись в 400 дворах и обеспечили 150 рождений детей при естественной убыли 76 человек.
Анне Васильевне Рыбалко недавно исполнилось 96 лет, но помнит она о коллективизации и драматических событиях, связанных с этим историческим периодом:
— Тогда по директиве из Майкопа отобрали и объединили земельные наделы, переданные единоличникам после революции, выгнали самых работящих казаков, обвинив их в кулачестве, обобществили волов, инвентарь, имущество и на этой базе организовали колхоз «Красная долина». В начале 30-х годов уполномоченные из центра выгребли из колхоза почти весь запас зерна, а в 33-м году случился неурожай. Настиг страшный голод. В пищу шло всё: начиная от ворон, заканчивая лебедой и побегами травы. Наша семья выжила благодаря дяде и тёте, у которых оставались запасы кукурузной муки.
В последующие годы стало легче. Отец с мамой, Меланьей Егоровной, работали в колхозе, получали продукты на трудодни и, конечно, занимались личным подсобным хозяйством. — вспоминает Анна Васильевна. — Перед войной в семье была корова, два бычка, поросёнок. Так что больше недостатка в питании не испытывали.
Колхоз «Красная долина», можно сказать, был обычным средним хозяйством, где на волах пахали землю, сеяли хлеб, кукурузу, ячмень, выращивали картофель. Занимались огородничеством, держали пасеку. Часть работников пилила лес и трудилась на колхозной пилораме. Несколько бригад собирали орехи, дикие грушу и алычу, при том, что население станицы перед войной составляло около 5 тысяч жителей. В общем, мирная жизнь текла своим чередом, пока к станичникам не ворвалась беда.
Быль вторая. Война
Вспоминая это время, Анна Васильевна долго думала и подбирала слова:
— Многие сначала не осознали драматизма случившегося и не придали значения. Сразу понесли повестки, и мужчины, до конца не понимая, что произошло, потянулись в военкомат, в станицу Лабинскую. Вместе со всеми ушёл наш отец, а всех детей-подростков колхозное начальство пристроило к делу. Меня председатель колхоза Летюнова определила погонщицей быков — развозить всякие грузы по станице. Так жили до августа 1942 года, пока не разнеслась весть о прорыве немецких войск.
«Нужно угонять колхозный скот в горы», — распорядилась председатель, но то ли немцы наступали быстро, то ли наши работники медлили, но колхозное стадо досталось оккупантам. В Баракаевской фашистов не было. Приезжали из Губской, воровали птицу, свиней, разоряли колхозную пасеку. Это были горные егеря. Их мало интересовало местное население. Гораздо беспощаднее были румыны и местные предатели. Они выслуживались перед хозяевами и зверствовали. В первые дни оккупации по лесам прятались советские солдаты-окруженцы. Несколько военных остановилось на окраине станицы, а немецкие холуи ограбили одного солдата и застрелили его. Потом наш бригадир Бобко, работницы Матрёна Кулиничева и Нина Тютюникова перевезли тело и похоронили за поклонным крестом близ станицы. В начале осени 42-го в окрестностях действовали два партизанских отряда. Через разведчиц Нину Кононекину и Раису Косенкову партизаны узнали, что команда румын собирается бесчинствовать в Баракаевской и промышлять грабежами. Патриоты устроили засаду и перебили почти всех захватчиков. Через день в станицу пожаловали каратели. Собрали стариков, женщин с детьми и погнали в Губскую. Там сбросили всех в овраг и продержали до ночи. Люди пережили страшное потрясение. Но обошлось. Отобрали шестерых мужчин для службы в полиции и ночью народ отпустили.
Ближе к 43-му году оккупанты стали собирать станичников и формировать команды для рытья укреплений. Парней куда-то возили, заставляли работать. К счастью, все остались живы. А в станице зверствовал полицай из местных. Однажды ночью он пришёл к нам в дом, угрожал всех перестрелять и требовал выдать нашего отца, который, по его мнению, сбежал из плена. От нервного потрясения тяжело заболела мама. Никто не знал, что делать, и пришлось обратиться к немецкому врачу. К удивлению, тот помог: поставил уколы, и мама поправилась. В марте 43-го немцы ушли, а перед уходом собрали молодых парней и отправили их с обозом вывозить имущество в Армавир. В городе наших земляков задержала контрразведка СМЕРШ. После разбирательства всех обвинили в предательстве и отправили на шахты в Кемеровскую область.
Быль третья. Про мирную жизнь
После войны трудами колхозников жизнь в Баракаевской стала налаживаться. Богатело хозяйство, стали расширяться другие производства. В 50-х годах в станице заработало третье отделение мостовского плодосовхоза, где на 150 гектарах садов выращивали яблоки, чернослив и другие фрукты. Там же освоили производство соков, вина, узваров. При плодосовхозе функционировали деревообрабатывающий и бондарный цеха.
— Работники стали зарабатывать реальные деньги. Собирали дикую грушу, сливу, калину, выращивали табак. Продукцию сдавали в потребкооперацию, а на выручку покупали вещи и всё необходимое для жизни, — рассказали пенсионерки Татьяна Ефанова и Екатерина Митченко. — А вообще колхоз содержал четыре стада КРС, две свинофермы, несколько отар овец и табун лошадей. За станицей, в горах, работала пилорама.
В 1955 году колхоз «Красная долина» объединили с губским колхозом «Путь Ленина». Было где работать, строить планы на жизнь, — поделились женщины. — После войны в Баракаевской существовала проблема, связанная с отсутствием сетевого электричества и газоснабжения. На каждом предприятии работал дизель, что делало продукцию дорогой, а неисправности нарушали ритм производств. В станице тоже была дизельная станция, которая вырабатывала электричество до 22 часов ночи. Такое положение существовало до 1978 года. После чего от Губской была протянута воздушная линия электропередач.
— Тогда остро стоял вопрос существования станичного клуба. Прежний работал в помещении Крестовоздвиженской церкви, а новый власти не построили, — вспоминает Татьяна Кучмистая, педагог баракаевской школы. — Народ не был религиозным. В 80-х годах верующие ездили в Губскую. Только в 2014 году здание церкви передали епархии. Но, к сожалению, службы там не проводятся, да и священника нет.
Быль четвёртая. Круговорот людей
В конце прошлого века у баракаевцев нарушился привычный уклад жизни. Предприятия, которые производили нужную продукцию и давали работу, стали закрываться, сокращался штат. «Нерентабельно, не нужны мясо, молоко, фрукты с овощами», — невнятно объясняли руководители и под шумок вывозили оборудование, чтобы сдать его в металлолом. Тогда же выкорчевали сады, угнали скот, сократили строительные бригады — в общем, разорили хозяйство. На плаву оставалось производство зерна, где работники требовались по сезону без перспективы задержаться на зиму. Необдуманная, шоковая оптимизация сократила число работающих в несколько раз. При их сокращении уменьшилось и количество учеников в школе, прекратили работу почта, аптека, ветеринарная лечебница.
— Редеет наша станица. Всего 609 жителей осталось, а почти половина нынешних станичников не местные, переехали сюда в последнее время, — поделилась Маргарита Чернухина, заведующая станичной библиотекой. — Ничего против приезжих не имею, но они чужие для нас. Сильно независимые, свободные и излишне любезные, как иностранцы. Вежливая улыбка, приветствие, но чувствую, что эти проявления показные, — высказалась женщина.
Но имеется и противоположное мнение.
— Среди коренных жителей и переселенцев есть всякие люди. Одни работают на селе многие годы и рады всем окружающим, другие ворчат по каждому поводу. Многие приезжие состоялись в своих прежних городах, имеют образование, но пресытились цивилизацией и уехали жить в гармонии с окружающими и природой. Удалённо работают, кормят семьи, занимаются волонтёрством, помогают школе, пытаются организовать ремесленные производства и увлекаются творчеством, — пояснила Наталья Ладейщикова, завуч местной школы, которая сама переехала в станицу из Краснодара.
— Для примера расскажу о семье Сидориных. Яна Олеговна – медик-волонтёр, проводит занятия в школе. Её супруг Владимир Валерьевич оказывает спонсорскую помощь. Постоянно участвуют в жизни поселения супруги-предприниматели Шандер. Семья Юлии Сахновской изготавливает урбеч, а Евгения Суханова с мужем собирают травы, готовят чаи, варят мыло. Люди зарабатывают деньги, покупают фрукты, овощи и молоко у старожилов. Ведь не воруют и не обманывают друг друга. Все наши жители живут своими интересами. А недовольства, они чушь, не более чем летний ветерок, — закончила Наталья Юрьевна.
Р.S. В станичной жизни существует единство противоположностей, но исключена борьба. В нарушении философской нормы, наверное, и состоит диалектика современной жизни, основанная на разделении и взаимодействии. В городах возводят крупные предприятия. Там шумят рестораны, бурлит ночная тусовка. Кто-то стремится к этому,
пополняет собой численность наёмных работников, а в далёких станицах остаются пожилые и приезжают новые поселенцы, чтобы, влюбившись в тишину и заповедную природу, устроить существование по-другому. Надо принимать их желания, помогать создавать условия, достойные 21 века, и не лезть с поучениями — в этом заключается мудрость.
Алексей Модылевский. Фото автора.
Оставить комментарий