Плачет сердце, и боль не утихает

К 80-летию кровавой трагедии на Михизеевой Поляне вышла в свет книга мостовчанина Александра Иващенко «Смерть подобна закату солнца».

Каждое новое свидетельство и каждый новый документ становятся для нас ценнейшими находками, позволяющими восстановить трагические страницы истории.

Закрытая тема

Александр Иващенко — ветеран кубанской фотожурналистики, работал в районных газетах Лабинского и Мостовского районов.

Материал для книги Александр Михайлович собирал по крупицам 27 лет. Он лично общался с очевидцами событий и их родственниками, отправлял запросы в архивы, сопоставлял факты.

— Долгие годы без ответа оставался вопрос об участии в карательной акции полицаев, — рассказывает автор книги.

— В официальном акте вся ответственность за трагедию возложена на немецких солдат и офицеров, а фамилии предателей не упомянуты. В качестве пособников фашистов значатся лишь районный бургомистр Вячеслав Зубов и начальник районной полиции Дмитрий Киреев. Между тем выжившие свидетели с самого начала говорили о том, что карательная акция была проведена в основном руками полицаев. Именно они, набранные из своих односельчан, переодетые в немецкую форму и подогретые спиртным, выгнали из домов мирных жителей. Они же расстреляли женщин, детей, стариков и добили раненых. Полицаи грабили имущество, жгли дома, а затем устроили на месте трагедии пьянку. Целую неделю круглосуточно охраняли сожжённый посёлок. Только когда трупы стали растаскивать дикие звери, разрешили жителям соседнего хутора Погуляево похоронить погибших.

Тема участия в карательной акции бывших советских граждан долгие годы была закрытой. Впервые об этом заговорили вслух в конце 80-х годов. Эта тема всплыла и накануне 60-летия трагедии. Тогда же факт участия полицаев в расстреле мирных жителей впервые озвучили на официальном уровне.

— Пройдя через ужасы войны, очевидцы страшной трагедии расскажут читателям моей книги всю правду о Великой Отечественной — подлинную, без цензуры, умолчаний и прикрас. Сведения современников тоже произведут неизгладимые впечатления на них, — говорит Александр Иващенко.

Хуже врагов

Есть в книге воспоминания Александра Коробченко, который в 70-80-х годах работал участковым милиционером в Костромской, по долгу службы беседовал с отсидевшими срок бывшими полицаями, которые участвовали в расстреле михизеевцев. От них он узнал, как один предатель перед расстрелом потребовал у кума сапоги и куртку, но услышал в ответ: «Только с мёртвого ты с меня сымешь одежду». После трагедии полицай залез в яму и стал стаскивать сапоги с кума, тот был ещё жив, всячески препятствовал ему. Тогда каратель и его помощник выстрелили в голову мужчины, сняли с него обувь, одежду и забрали себе.

Мародёрство полицаев подтверждала и жительница Костромской А. Бодина. В детстве она жила некоторое время в семье Плешивых, в посёлке Михизеева Поляна. Как-то, взявшись погладить платье Нины Плешивой, она прижгла его внизу утюгом. После расстрела жителей посёлка лесорубов Бодина на базаре в Костромской встретила знакомую в платье Нины Плешивой. Как утверждала Бодина, брат этой женщины был полицаем и польстился на чужое добро.

Ещё одну историю рассказала костромчанка Татьяна Безух. После войны в хуторе Погуляево с ними по соседству жила внучка одного предателя. В отличие от хуторских детей, носивших обноски, она одевалась хорошо и хвасталась, что её дедушка живёт за границей и присылает им посылки.

Повзрослев, Татьяна Безух стала работать заготовителем. К ней приходил сдавать сельхозпродукцию один дед и делился воспоминаниями. До 13 ноября 1942 года он возил хлеб из Погуляево в Михизееву Поляну. На следующий день после расстрела мужчина, не зная о том, что произошло, повёз туда хлеб. Проезжая мимо домов, услышал детский крик, зашёл в хату и увидел в люльке плачущего ребёнка. Попросил полицаев отдать ему малыша, своих детей у него не было. Но один из предателей не разрешил и жестоко расправился с младенцем. Дед всегда плакал, когда вспоминал эту историю. Полицай же благополучно уехал за границу. Выяснилось, что именно он присылал посылки своей внучке.

Из письма Р. В. Хомутовской стало известно, что в 50-х годах она работала с женой этого предателя. Женщина много лет получала письма и гостинцы от него из Англии, а потом как-то пришла на работу радостная, говорит: «Мой муж добился, что его отпускают в Советский Союз». Но карателю не суждено было вернуться домой. Накануне отъезда он выпил с другом на прощание. Утром его нашли мёртвым, сидящим за столом.

Свой среди чужих

О старосте Романе Сахарове старожилы Костромской отзывались по-доброму, говорили, что он спас много людей. Это подтверждают сведения его извозчика, переданные сыну Сахарова.

Когда фашисты вошли в Костромскую, они предложили жителям выбрать старосту. Сахаров предчувствовал это. Не выходя из дома, он снял протез и лёг в постель. Немного погодя комендант предложил ему стать старостой. Тот запротестовал, откинув одеяло, показал, что без ноги. Но враги пообещали дать протез. Пришлось ему согласиться.

В ноябре 1942 года двое немецких солдат поехали на мотоциклах в Михизееву Поляну. По пути их убили партизаны. В конце дня немцы нашли трупы своих бойцов и о случившемся доложили командованию. Каратели решили уничтожить посёлок. Роман Сахаров узнал об этом и ночью с извозчиком поехал туда. Добрались они в посёлок к полуночи. Роман заходил в каждый дом и говорил: «Бросайте всё, спасайте себя и своих детей, бегите кто куда. Через несколько дней вас расстреляют». Люди не прислушались к нему, лишь одна женщина с детьми ушла в Костромскую и осталась жива. Через день Сахаров вновь приехал к михизеевцам, но и в этот раз не смог отвести беду. Фашисты расстреляли мирных жителей.

Старосте удалось предотвратить подобную трагедию в Костромской. По указанию коменданта гитлеровцы с полицаями согнали людей в здание школы и заминировали его. Сахаров с учительницей немецкого языка долго просил коменданта Гофмана разминировать школу, уверял, что среди станичников нет ни единого партизана. И комендант сжалился, дал указание отпустить людей.

После ухода карателей Романа Сахарова приговорили к 10 годам лагерей, отправили на Север. Через пять лет он умер в Кемеровской области.

Новые имена жертв

Спустя многие годы мы так и не можем сказать с точностью, сколько человек погибло при расстреле мирных граждан и сколько выжило. Благодаря свидетельствам очевидцев и исследовательской работе в архивах удалось выяснить, что погибших было больше. Со временем появляются новые свидетельства и новые имена.

В книге «Смерть подобна закату солнца» автор утверждает, что согласно второму акту от 10 января 1944 года, составленному в Ярославской, были расстреляны две семьи еврейской национальности: двое мужчин и две женщины. Их группы запретили хоронить, и в список они не были включены.

Из протокола допроса Марии Степановны Яковлевой от 3 января 1944 года стало известно, что в список акта о расстреле не вошли эвакуированные из Севастополя Вера Кроликова и Мария Амброськина со своими детьми Валентиной и Люсией. Остальных севастопольцев Мария Яковлева знала только по именам: Нина, Анна и Шура. Все эти семь человек находились во время расстрела в Михизеевой Поляне и погибли с остальными.

— В книге всё подтверждено документами, — говорит автор. — Если кого-то заинтересуют эти сведения, найти издание можно в библиотеках поселений и школ Мостовского района.

Кровавый след

Сейчас Александр Михайлович трудится над изданием новой книги, посвящённой оккупации фашистами Мостовского района. В ней автор описывает, как бесчинствовали каратели в каждом населённом пункте.

— 13 ноября 1942 года произошла кровавая трагедия в Михизеевой Поляне, а на следующий день, 14 ноября, каратели расстреляли людей на окраине леса, в урочище Султанка, в четырёх километрах от Ярославской, — говорит Александр Иващенко.

В 1992-м юные поисковики из школы № 14 узнали об одном из выживших. Им оказался Алексей Поздняков. Он рассказал, что враги убили Колю Гончарова, Тоню Мишину, сестёр Зину и Марусю Плетнёвых, тяжело ранили Сашу Баева.

Алексей Поздняков показал место расстрела в урочище. Работники Ярославского военного лесничества по просьбе школьников и их педагогов изготовили крест с памятной табличкой. Его установили на месте трагедии. Позже казаки поставили там гипсовую глыбу с именами погибших.

Александру Михайловичу удалось выяснить, что в Султанке помимо детей были расстреляны трое взрослых иногородних людей. Это указано в акте, но, к сожалению, других сведений там нет.

— Ещё немало имён нужно восстановить. События времён ВОВ нуждаются в дальнейшем изучении, — считает автор книги. — Рано ставить точку. Нужно понять, как это было на самом деле. Нам, действительно, есть чем гордиться и есть над чем задуматься.

Виола Крапивина. Фото предоставлено Александром Иващенко.